Она повиновалась. Один за другим, носки были сняты и аккуратно сложены на ковер рядом с креслом. По моему приказу она стала посасывать пальцы ног. В какой-то момент практически все пальцы ноги я засунул ей в рот. Затем я приказал снять свитер и рубашку. По моему приказу ее губы и язык переключились на соски. При этом она старалась всем телом максимально прижаться ко мне. И даже начала, как ей казалось незаметно, тереться промежностью о мое колено. Я был приятно удивлен такой страстностью. Однако, я все еще был в брюках. Возвращаться домой с пятном от ее выделений на колене я не собирался. Поэтому правой рукой я ощутимо шлепнул по попке:
Кто тебе разрешил удовлетворять свою похоть без моего разрешения?
Мое возбуждения требовало скорейшего выхода. Но, я не мог оставить проступок без наказания.
Я заставил ее снять с меня брюки, перекинул ее через колени, одной рукой стал выкручивать сосок, другой бить по заднице. Рука у меня тяжелая, так что для начала никаких приспособлений не требовалось.
- Пятнадцать ударов, провозгласил я. Первые удары шли с нарастающей силой, к пятому она попыталась прикрыть попку руками. Я с такой силой вывернул сосок, что у нее навернулись слезы.
- Убрать руку, рявкнул я. Затем спокойнее добавил, Еще пять ударов.
Она все выдержала. Под конец я стал даже бить чуть слабее: отшлепанная попа чувствительней к ударам. А зверствовать в первый же день не имеет смысла.
- Всe, - наконец обрадовал ее я.
- Спасибо, хозяин, На меня смотрели заплаканные глаза на улыбающемся лице. Надо же, вспомнила! Мне почему-то показалось, что она вспомнила это во время экзекуции и потом повторяла, чтобы не забыть сказать.
Она заслужила поощрения. Я потрепал ее по щеке и прикаал расстелить кровать. Когда большой двуспальный диван был готов, я подошел к нему, разрешил снять с себя трусы и развалился на середине дивана. По моему приказу она встала на карачки лицом к члену, а задом к моей правой руке.