Вова яростно чистил картошку. Делать ему это приходилось два раза в год. На 8-е марта и 16 ноября. Ещё его ожидала так ненавистная селёдка. Её тоже приходилось чистить два раза в год. Перебинтовав второй порезанный палец, мужчина вновь принялся за так ненавистное ему занятие. Резко зазвонил телефон. Чистильщик, соскочив с табуретки, споткнулся о кухонное ведро. То опрокинулось навзничь, рассыпая вокруг себя очистки и скорлупу от отварных яиц. Поскользнувшись на предательски подстелившейся банановой кожуре, Вова основательно приделался лбом о кухонный шкафчик. Взвыв по-бизоньи, несчастный проследовал в комнату, потирая ушибленное место. Телефон перестал звонить. Трижды чертыхнувшись, кухонный работник отправился обратно.

Ему удалось сделать ровно три шага. Телефон зазвонил снова.
— Да! — Сильно сжав зубы от злости, — ответил несчастный.
— Мася, как ты там? — заливисто смеялись по ту сторону трубки, — готовишь? А я такая пьяная! Ха-ха-ха, — не слушая и не слыша ответа, клёкотала мобилка, — я приду не одна, с подружками... — связь разорвалась.
Вова взял аппарат в правую руку и сильно размахнулся, чтобы расхвостать ненавистный агрегат о стену... но передумал и положил в карман шортов.

Дочистив картошку и помыв по третьему разу пол, мужчина принялся за селёдку. Та, ни в какую чиститься не хотела и всё время норовила выскользнуть из рук. Подняв в пятый раз ненавистное животное с пола, Владимир, издав боевой клич: «Сдохни сволочь! Сдохни!», содрал с неё всю шкуру и повыдёргивал кости. Укрыв кусочки селёдки шубой и тщательно намаянезив, повар принялся за зимний салат.