Это ужасное слово беженцы. Когда я раньше читала или сама видела приехавшие в наш город семьи с Кавказа, то они вызывали чувство жалости, смешанное с брезгливостью: «Жалко их... Но чего они припёрлись? Им мест других мало? И так работы на всех не хватает!»

А теперь и я беженка! А с дочкой мы получается — беженцы.

Это маразм какой-то — на дворе XXI век, центр Европы, а мы несёмся сломя голову от войны. Я не понимаю, кто и за что воюет, да мне это и без разницы. Но жизнь уже никогда не будет прежней.

Собирались быстро, с собой брали только документы и немного денег про запас. Я даже не уволилась с работы, а у дочки кроме свидетельства о рождении и ученического вообще никаких документов. Муж ехать отказался, говорил про какие-то идеалы, свободу, право на выбор. Не помогли ни слёзы, ни безумный секс с упрашиваниями после, ни шантаж. Меня не отговаривал, сказал, что женщинам не место на войне, собрал денег на первое время, договорился о попутке и вот я уже в 300 километрах от дома. В чужом городе (даже не городе, а бывшей деревне с несколькими многоэтажками и десятком хрущёвок).

Спасибо, хоть сестра приютила. Я с ней со дня своей свадьбы не виделась — 17 лет! Думала, откажет. А она и комнату нам с дочкой выделила и с работой обещала помочь. Золотая у меня сестричка.