- Нет, я тебе не дам спать. Просыпайся сейчас же, - она стянула с меня одеяло. В утренних лучах ее голова в бигудях, как в змеиных яйцах, - где ты шлялся? - Мама, я уже не мальчик, - я попытался натянуть назад одеяло. Ни дать, ни взять - бытовая горгона со спящими змеями на голове. - А это что такое? - она так завопила, как будто увидела себя в зеркале моими глазами. - Где? - я, наконец, проснулся окончательно. - У тебя на спине. Кто это тебя так обсосал? - Что? А? Это моя любимая. Ты меня испугала. Не надо, прошу тебя, с раннего утра ужасы... - Что? Это та, которую ты называл приличной девочкой? Это она? - Нет. Другая. - Какая другая? Кто она? У нее что, рот, как медицинские банки? - Мама, это наше личное дело. Ин-тим-ное! - растянул я с ударением. - Ты давно вылечил трихомоноз? Хочешь еще сифилис подцепить? - Перестань. Ты мне надоела. От растерянности и обиды у нее дребезжали голосовые связки. Сейчас будет плакать. - Извини. Я грубиян. Я больше не буду, - я поднялся и поцеловал ее в щеку. - Иди умывайся и чисть зубы. Папа уже завтрак приготовил. - Слушаюсь и повинуюсь. Прости меня мамочка, я - подлец. - И подлиза. * * * Я пошел в ванную и включил душ. О, черт, опять столбняк. Некстати. Я закрыл дверь ванной изнутри. Посмотрел на себя в зеркало. Провел по щетине. Надо бриться. Огромный засос на груди - медаль за победу в сексуальной революции... Какая вчера была ночь... Мой дуралей жаждет повторения больше, чем я сам. Я повернулся спиной к зеркалу. Да, там было чему испугаться. А она? Остался ли на ней клочок чистого тела? Только к пяткам я не добрался... Я присел на край ванной и закрыл глаза. Как я ее хочу! С первого взгляда меня не покидало ощущение, что я ее знаю. Только не могу вспомнить, откуда. И я и она оказались на пикнике случайно. Наши общие друзья устроили вылазку на природу. Меня подобрали в баре, возле которого затаривались водкой. Ее на шоссе. Она тормозила тачку. Хрупкая, даже плоская фигурка. Но в ней жил какой-то шарм. Она закидывала голову, убирая длинную, пшеничную прядь с глаз.