На вечерние посиделки как обычно собрались у Танькиного дома. У их ограды свалены в кучу бревна, что заготовил на строительство Танькин отец. На этих бревнах очень хорошо сидеть вечерами. Есть место для всех, никого не обидишь нехваткой сидячих мест. Расположились вольно, парами. Компания давешняя, крепко сплоченная. У все сложились постоянные пары. Вот и сидят парочки, сосутся, пацаны шарят под юбками и за пазухой, девочки попискивают, но сопротивляются больше из приличия.

И хотя некоторая часть из них еще целочки, но руки пацанов шарят так приятно, что грех не запустить их в потаенные места. Моя Танечка не девочка, но не моя в том заслуга. Пролетела где-то в городе, в технарской общаге. Сильно об этом не горюет. Если кто и расстраивается, то ее маман, имеющая застойные взгляды на непорочность невесты до свадьбы. И потому мои руки могут блуждать под Таниной одеждой сколько душе угодно. А душе угодно много и долго.

Ночная темень скрывает кто и чем занимается, но мы все же отошли немного в сторонку, встали у ограды. Я прислонился к заборчику, приобнял Танечку, и стою, тискаю под кофточкой ее титечки. Кофточку теплая, шерстяная, вечерами-то уже прохладно, и потому скрывает мои руки, что давно уже держат титечки, выпрастав их из лифчика. Танечка упирается мне в низ живота своей попой, трется, заводит меня. И до чего же ей нравится так тереться задом о конец, который встает от первых же ее движений, буквально вминать его задницей, дразнить. Еще и руку просунула за спину, расстегнула ширинку и теперь вообще в наглую теребит конец, дрочит практически.