Сергей сидел в своей каморке слесарной мастерской, в подвале многоэтажного дома, и заканчивал починку старого смесителя, что еще утром ему передала Глафира Ивановна, ветеран Великой Отечественной Войны, восьмидесяти пятилетняя старушка.
- Сделай, Сереженька, - жалобно просила она – новый покупать дорого очень...
- Сделаю, бабушка Глаша, - кивнул Сергей – к вечеру будет готов...
- Сколько я тебе должна? – старушка вынула из кармана замусоленный платочек, в котором лежала ее жалкая пенсия.
- Вы уже заплатили, бабушка Глаша, - улыбнулся Сергей – в мае, сорок пятого... это я вам должен...
- Сказало бы эти же самые слова наше Правительство... - покачала головой Глафира Ивановна, и вышла из каморки...

... Сергей отложил готовый смеситель, и посмотрел в старое запыленное зеркало, висящее на дверце шкафчика. Худощавое лицо прорезали глубокие морщины, глаза со стальным блеском смотрели прямо, прямой нос был измазан солидолом, а тонкие губы маленького рта выражали решимость – вот и весь портрет тридцатилетнего слесаря, Сергея Кострова...

Сергей устроился слесарем после службы в армии, после этого пекла в далеком Таджикистане, где он громил караваны с героином, опием-сырцом, прибывающим из Афганистана, плюс несколько лет контракта... Но вскоре, Контингент российских войск вывели с таджикских границ, и оказалось, что Сергей не приспособлен к гражданской жизни – образования у него не было, а чтобы учиться, надо было иметь в кармане что-то, что заинтересовало бы приемную комиссию, родственников со связями у него тоже не было, да вообще родственников не было – детдомовским был Сергей... Даже, жилья не было у здорового сильного мужика...