- Ой! Лишенько-то какое. Что ж вы делаете, Степан Петрович!
- Матушка, моя! Ферапонтия Александровна. Дозвольте всего лишь ручку Вашу прелестную поцеловать. Не корысти для, а за ради любования.
- Дозваляю, Степушка, целуйте.

Степан берёт нежную ручку Ферапонтии в свою и со всею страстию целует, приговаривая: «М-м-мым-ум-м-м-м-мы». Добравшись почти до локоточка девы, он ею оттолкнут со словами:
- Что ж вы себе позволяете лишнего-то, Степан Петрович! Такого уговору не было! Целовать далече.
- Ферапонтия Алексанна, увлёкшийся были мы. Покорнейше прошу смилостивиться над дитяти не разумным.
- А что это у вас топорщится Стёпушка в штанах? Сокрытое мужским треугольником и задранным кафтаном?
- Соблаговолите ли Вы Ферапонтия, моя разлюбезная, показ провести Вам мужественной доблести?
- Соблаговолю, разлюбезнейший Степан Петрович. Только студно мне! Ой, студно!
Дева краснеет, как поморский рак и, прижав ладонями пылающее лицо, смотрит, как Степан расшнуровывает мужественный треугольник. Ему это не сразу удаётся. Трясшимися руками и с дрожью в ногах он делает это. Наконец ему это удаётся и на свет божий появляется мужественность красно-лилового цвета, чего-то вожделеющая.