Первый кончил, отвалился в сторону, и ее влагалище выдавило наружу его сперму. Тот, что тискал ее груди, встал на колени между ее ног и, подхватив белую каплю на головку своего члена, вбил ее назад в ее, еще раскрытое влагалище. Трахавший ее в рот тоже сменил позу. Поместив ее голову между своих коленей, он начал сношать ее как в настоящее влагалище. Его яйца били ее по закрытым глазам. И я смотрел и смотрел на все это.

Когда они все кончили в первый раз, сбросив сперму прямо в не, она так и лежала, как ее оставили, только опустила вниз колени и сдвинула ноги. Она не пыталась встать. Она просто лежала с задранным на живот подолом юбки, стянутыми в спешке не до конца, трусами, зацепившимися за левую лодыжку, и сдвинутыми к шее блузке и лифчику.

Потом они повторили все еще и еще раз, на этот раз, раздев ее совсем, поставив ее «раком», распечатав ее попочку, тиская ее болтающиеся груди... И опять она не кричала, так как рот ее был занят новой для себя работой.

Когда, развязав меня, он ушли, она так и осталась стоять, отклячив вверх раздолбанный зад, касаясь грудями травы.

Я подполз к ней, уронил ее на бок, спиной к себе и обхватил ее, осторожно гладя ее истисканные до красноты груди.

Мы лежали и молчали, переживая каждый свое. Она – то, что ее изнасиловали, я - то, что ее оттрахали, а она даже не пыталась сопротивляться...

Не знаю, сколько времени прошло, но в какой-то момент, перебирая в памяти увиденное в течение часа, я вдруг почувствовал, как оживает мой член. Стащив вниз треники, я подставил его к еще не закрывшейся попочке и просто вдвинул его туда...