Являясь типичным сатиром 29 лет (с загнутыми бараньими рогами, конским хвостом, да звериными ногами с копытами) он, все-же, отличался от них, как сей любовью к одиночеству, так и... довольно прекрасными чертами лица. Лица, сравнимого с ликом великого Аполлона — с большими карими глазами, выдающимся ровным носом и пухлыми бледно-алыми губами. Даже будучи обрамленным русыми усами и бородкой, оно обладало чертовски притягательной мужественностью — того, что обычно отсутствовало у иных вульгарных сатиров.

Однако, не смотря на такую внешность, сила любви к лени, вину и ветреным нимфам, у него была такой же, как и у остальных парнокопытных сородичей.

Так и сейчас, развалившись на камне, он сполна предавался двум из них. Предавался, уходя в сладость окутывающей дремы...

Спустя пару часов...

— Инна, смотри, хи-хи, это сатир! — откуда-то, словно дальним эхом, зазвенел в его голове девичий голосок, разбавленный тонким хихиканьем.

— Точно, Юлия, сатир, хи-хи! — тут же прозвенел ему аналогичный.

— И, он, хи-хи, похоже, спит!

— Сестренка, ты только взгляни какой у него... хи-хи-хи!

— Хи-хи-хи!