День первый

Мы сидим за столом и разговариваем. Табачный дым окутывает пространство. Черный кот Титус крутится рядом, привлекая к себе внимание. Разговор ни о чем. А сердца бьются в такт. Сливаются мысли, уходит реальность. За стенами студии образуется пустота. Так бывает, когда двое находят друг друга. Так бывает, когда мужская и женская энергии начинают петь в унисон. Мы слышим стук сердца и ощущаем желания.

— У меня ощущение, что я давно лежу в гробу. Мне так хорошо, уютно. Но мне туда рано. Ты можешь поднять меня оттуда? Скажи, что ты сделаешь это сегодня?

— Да, милая. Я думаю, ты готова.

Барный высокий стул, я на него сегодня примерялась уже не раз наперегонки с Титусом. Перегнуться, раскрыться. Но всё по-другому. Ошейник на шею. Широкий, жесткий, неудобный, на замке. Время, чтобы привыкнуть. 11-миллимитровая пеньковая веревка. Стянутые запястья, голова вниз, ноги притянуты к стойкам стула. Охотничий нож касается тела и режет трусики. «Блин, ты порезал мои любимые трусики!» Мысль уплывает, а уста молчат. Стек ласково и нежно проходится по коже. Удар за ударом. Без перерывов и пауз. Я начинаю впитывать боль, нет, не так... Сначала ее чувствовать. Огненный вихрь проносится по телу обжигающей дланью. Терпимо. Стою. Руки на перекладине, ноги на полу, животом на стуле. Пенька на теле прибавляет ощущений. Не встать, не дернуться. Сознание уходит. Стек касается сильно, но мягко. Но это лишь прелюдия. Я вою потихоньку сквозь зубы. Знаю, это не финал. До финала еще надо дожить. Повязки нет, но открывать глаза не хочется. С закрытыми глазами ты обитаешь в другом мире.

Металлический звук разматываемой цепи. Сверху вниз пробегает волна. НЕТ — орет сознание. ДА — говорит душа. И обратный позыв снизу вверх.

— Удар цепью один за два. Будешь считать.

— Да, Мастер.

Два... больше не стал. Он — Мастер, Он знает. На первом тело пронзило молнией. Я поднялась на носки, выгнулась вперед, упала на стул. Я не знала, сколько еще, посчитала: «Два», — сквозь пелену вдруг помутневшего сознания. Холодный металл второй раз упал на попу. Нет, не упал, вынес всё. Вынес мозг, эмоции, чувства. Я рухнула на стул и забилась в истерике: «Четыре!». Сказать, что мне было больно, это ни о чем не сказать.

Нежная рука коснулась моей истерзанной попы.

— Всё, девочка, всё. Больше не буду.