кого никогда не бывало. Уравновешенный Арнольд возбуждался только в постели...
-- Что с тобой, милый? -- теснее прижимаясь к нему, прошептала Мария.
-- Грязная шлюха! -- процедил сквозь зубы Арнольд. Марш в спальню! -- он довольно грубо подтолкнул ее.
-- Что случилось? -- растерялась Мария и, подчиняясь его воле, прошла в следующую комнату.
-- Раздевайся! -- рявкнул супруг, прикрыв за собой дверь. Потрясенная Мария молча смотрела на него.
-- Раздевайся, -- повторил Арнольд.
-- Что происходит? Ты сошел с ума?!
Тогда Арнольд подошел к ней и сильно рванул блузку на ее груди. Пуговицы, словно горох, посыпались по полу. Мария не успела опомниться, как Арнольд с треском разорвал пополам бюстгалтер.
-- Что ты делаешь идиот? Ты что, никогда не видел меня головой? Ну так смотри! -- она яростно сорвала с себя остатки одежды и остановилась посреди комнаты, демонстративно раскачивая грудями.
-- Хороша! -- разглядывая обнаженную жену, прорычал Арнольд. -- Тогда становись так, как ты стояла здесь. И он бросил на кровать фотографию.
Когда Мария вгляделась в изображение, ее словно бы окатило горячей волной. Увы, на фото была она, Мария, только на целых семь лет моложе. Обнаженная, с бесстыдно обнаженными ляжками, она стояла на коленях на краю дивана. Олаф с его густой черной бородой пристроился сзади, наполовину погрузив член в ее лоно и нагловато ухмыляясь. Грехи молодости! Ее фотографировали в самых непристойных позах, иногда спрашивая разрешения, а иногда и не спрашивая. В этой их компании это было в порядке вещей. Чего только с ней не проделывали и чего только она не проделывала, реализуя свою бурную сексуальную фантазию. В конце концов пришло время подумать о своем будущем, и она решила выйти замуж за Арнольда, скрыв от него свою бурную биографию. Когда она уходила, Олаф, главный заводила, мотор их теплой компании, саркастически заметил: твой муженек когда-нибудь обязательно обо всем узнает. Но в те годы Марии и в голову не могло не могло придти, что старый приятель поступит так по-свински -- подкинет старые снимки супругу.

-- Подлец! -- в сердцах прошептала Мария, впервые стесняясь своей роскошной наготы.
-- А может быть попро