Взяла трубку.

— Подожди минутку. Посмотрю дочку.

Я был взят за руку, отведен на диван-кровать, уложен с приспущенными брюками, она быстро села на меня верхом, приподнялась и вставила в вагину давно изнывающий член. Положила мои руки на свои груди, сделала несколько «контрольных» движений тазом, взяла трубку.

Возбужденный голос мужа в телефонной трубке признавался ей и ребенку в любви, посылал страстные поцелуи и, как всегда, со страшной силой ревновал и угрожал.

— Никогда не признавался, — шепнула и заодно лизнула мне в ухо.

Мамочка, как талантливая актриса, была в образе самой верной жены, вся в слезах, клялась в любви своему супругу, целовала его в трубку и одновременно осторожно, но со вкусом, съезжала и наезжала на мой стоящий член. Необходимость делать это бесшумно и медленно страшно ее возбуждало.

Апофеоз любви и семейного счастья! — подумал я.

Но видно, ей этого было мало, не прерывая разговора, нагнулась и направила сосок мне в рот. Улыбаясь, прикрыв трубку рукой, шепнула:

— Соси! Это такое сцеживание.

— Теплое молоко мамочки взволновало.

«Пришел» второй сосок. И так по очереди.

Член набух и готов был извергнуться во влажную теплоту, она сильно его сжала, немного подержала в сильно сжатом состоянии, и он «остыл».