Мне было страшно следить за этим процессом, и я отдавалась его поелуям, старательно отвечая на них... и за одним из них осознала, что на мне уже нет плавок – они опущены ниже «самого страшного». Мне было жутко представить, что он оторвется и ПОСМОТРИТ, поэтому я стала целовать его страстно и требовательно, «отвлекая» от страшного. В результате я сама же сильно возбудилась, непроизвольно раздвинула ноги, плавки упали на пол... Его руки гладили мне попу и бёдра, не решаясь приблизиться ТУДА.

Наконец он оторвался от меня и ПОСМОТРЕЛ. На этот раз волна стыда охватила нас обоих – целомудренных дурачков. Он приблизился губами к моему бедру, но постеснялся - и потянулся за кистью и красками.

Первый мазок он сделал на бёдрах, потом покрасил попу – так же, как и в первый раз, оттягивая самое-самое до последнего. Я опять «остроумно» болтаю, пытаясь заглушить стыд и возбуждение.

Вот наконец покрашено всё, кроме лобка и «самого-самого». Он вздыхает, касается моих ног (пониже! возле колен), нежно их раздвигает и говорит:

- А теперь, гражданка модель, раздвиньте ножки.

Я, отвечая ему на автопилоте какую-то «остроумную» чушь, раздвигаю ноги... в голове темнеет... а он касается кистью моего лобка. Я бреюсь, и рисовать на мне удобно. От прикосновений влажной и холодной кисти меня начало подмывать волнами, хорошо знакомыми по сеансам мастурбации. Вдобавок сквозняк из окна холодил голую попу и краску на ней. Кисть опускалась всё ниже и ниже... я замолчала, сцепила зубы, закрыла глаза, приказав себе не кончать, чего бы это не стоило.

Но не получилось. Как только он коснулся губок, я запищала - и с размаху села на пол, распахнув ему «пейзаж» во всей красе. Оргазм, смешанный с диким стыдом, тряс меня, наверное целую вечность. Вадик, немного растерянный, сел рядом со мною на пол, целовал меня... в общем, всё смешалось в доме Облонских.

На этом мои эротические приключения в тот день не кончились, а только начинались. Я нечаянно коснулась Вадикова «дружка», торчащего в плавках – и наступила очередь Вадика. Теперь я его целовала – голая! - а он стонал на полу.