Звучало страшно. И убедительно. Опасная смесь, особенно когда это говорит он – человек со стальным характером, за который я его и полюбила.

Странно, – подумала я, отступая к изголовью кровати. – Я же сама буквально напрашивалась на это, но сейчас мне страшно…

Поставив одно колено на кровать, свободной рукой мой мучитель схватил меня за шиворот и дернул на себя, заставив перелететь через край кровати и шмякнуться на мягкий ворсистый ковер. Он навис надо мной, прижав своим телом к полу.

– Ты наказана. – со стальными нотками в голосе сказал он. – Кровать для тебя – слишком шикарно, похотливая девка.

Я попыталась что-то возразить, но меня снова хлестнули ремнем по уже оголенному бедру. Как успел только?! Жалобная мольба о пощаде была подавлена грубым поцелуем с языком и я почувствовала, как обжигающе горячие руки быстро шастают по моему телу, выдирая из блузки неугодные пуговицы прямо с корнем. Еще пара мгновений, пока я задыхалась от таких яростных поцелуев, и я уже в одних трусиках. А мой жестокий муж все еще в одежде… Что-то мне подсказывает, что сегодня меня изнасилуют, причем грубо. Возьмут, как рабыню, а обязательно ли раздеваться полностью перед рабынями?

Неожиданно он отстранился. Схватил меня за запястье, до боли сжав руку – наверняка потом останутся синяки. Ох, а еще следы от ремня! Я с горечью прокляла тот момент, когда жаловалась Элизабет.

Муж перевернул меня и я чуть не уткнулась носом в белый ковровый ворс. Поставив провинившуюся рабу в обещанную позу, он еще несколько раз хлестнул меня по попе, отчего я взвизгнула, но в этот раз меня не заткнули, позволив и дальше жалобно скулить. Сзади слышится довольный рык и мой мучитель тут же содрал с меня кружевные трусики, которые от натуги с треском разорвались по шву. Ой-ой-ой, жареным запахло… Новый удар ремнем, но в этот раз по внутренней стороне бедра, чтобы я расставила ноги шире.