— А вдруг я тебе расскажу, что я какой-нибудь ужасный преступник?

Настя засмеялась.

— Не, пап, я же тебя знаю. Какой из тебя преступник? Ни за что не поверю! Ты же добрый. Ты же мухи не обидишь. Если, конечно, она сама на тебя не нападёт. Или на меня.

— А вдруг я им раньше был? А потом резко подобрел — скажем, когда появилась ты.

Настя задумалась. Немного помолчав, сказала:

— Скажи, а что бы ты делал, если бы узнал, что я — преступница? Ты бы перестал меня любить? Сдал бы в полицию?

— Нет, конечно, — не раздумывая ответил я. — Сдавать в полицию я бы тебя не стал. Старался бы убедить всеми средствами прекратить преступления, но сдавать бы не стал. И уж конечно не перестал бы любить.

Настя обняла меня.

— Вот видишь! Я и не сомневалась в тебе. Так и ты не сомневайся во мне.

Несмотря на её слова, сомнения у меня всё же оставались. И я продолжил «прощупывание»:

— А если бы я был не преступником, а каким-нибудь сексуальным извращенцем? Вдруг тогда я стал бы тебе противен? И ты перестала бы ко мне ездить по выходным?